«Мой отец убил мою мать. Прямо на глазах у нас с братом. Потом приехали полицейские и забрали моего папу, в итоге его поместили на принудительное лечение в психиатрическую больницу. После этого мы с Сергеем уехали в бабушке и дедушке. И вот тогда начались настоящие проблемы.»
Юля рассказывала мне об этих ужасных событиях из своего далёкого прошлого, причём я не замечал, чтобы они сильно её расстраивали. Она говорила спокойно. Она просто излагала факты.
«Вас мучают воспоминания об убийстве?» — спросил я.
«Вам снятся ночные кошмары, связанные с воспоминаниями о тех событиях?»
«Нет» — сказала она. «Я знаю, это кажется странным, но я уже давно смирилась и сжилась со всем этим.»
Когда мы встретились с Юлей, ей было 48 лет. Она никогда не говорила о своём прошлом и никогда не подвергалась какой-либо терапии, кроме каких-то «фокусов с психоанализом», которые оказались для неё «не только бесполезны, но и вредны».
«Юля, что Вы имели в виду, когда сказали, что настоящие проблемы начались в тот момент, когда Вы переехали к бабушке с дедушкой?»
«Они били нас» — сказала она. «Они били меня и Сергея ни за что, по любому поводу. Я думаю, им это нравилось. Но это не самое худшее.»
Когда разговоры лишь усугубляют ситуацию
Пока Юля говорила, я наблюдал за её лицом, и я заметил перемены: как будто невидимый резкий порыв ветра пронёсся (всего на мгновение) над гладкой зеркальной поверхностью озера. Это был проблеск страха в чистом виде, краткий, но безошибочно узнаваемый. Он отразился в её глазах, в линии её рта, в каждом мускуле её лица.
«Когда мне было двенадцать лет, к нам переехал мой дядя и стал жить с нами. И вот тогда…»
Она сделала паузу, и теперь она с трудом подбирала слова. Я чувствовал, что это важно для неё, и она старается не рассказать мне слишком многого. В итоге она констатировала лишь голые факты.
Её дядя был автомехаником и работал с машинами на заднем дворе дома. Однажды ночью он разбудил её, затащил в самодельный гараж и жестоко изнасиловал. И он проделывал это сотни раз. Так продолжалось до тех пор, пока ей не исполнилось восемнадцать лет, и тогда она наконец покинула эту извращённую пародию на семью для того, чтобы никогда не возвращаться в её лоно.
Её дядю так и не арестовали. Юля сказала мне, что его дальнейшая судьба её не заботит, она всего лишь хочет чувствовать себя в безопасности. Теперь, тридцать лет спустя, она работает на двух работах, поддерживает отношения, которые её не устраивают, два часа в день посвящает попыткам «избавиться от тревожности», а по ночам просыпается каждые несколько часов, часто с криком. И, в качестве завершающего штриха, один запах машинного масла вызывает в памяти ужасные воспоминании о насилии.
«Я не вожу машину и по возможности стараюсь избегать даже нахождения рядом с автомобилями.»
Определённо, Юля нуждалась в помощи, и я знал, как ей помочь. И я действительно намеревался помочь ей.
Но, — только подумайте! – Юля не пришла на следующую встречу. Какую «помощь» она хотела получить таким образом…?
Обратно в ад
Давно известно, что люди, пережившие крайне травмирующий опыт, часто нуждаются в помощи, если хотят полностью излечиться. Долгое время в таких случаях применялся подход, при котором терапевт «оживлял» травму в памяти клиента, давал ему «выговориться», или, в качестве самой жестокой меры, гипнотически оживлял в сознании клиента все пережитое.
Ну и что же тут не так? Все.
Обсуждение травмы, даже просто попытка словами описать все, что произошло, на самом деле может лишь усугубить состояние жертвы, так как травмирующий опыт вновь активизируется в сознании и закрепляется на ещё более глубоком его уровне.
Доктор Норин Техрани, профессиональный терапевт и психолог-консультант, специалист в области работы с посттравматическим стрессом, объясняет происходящее таким образом: «Если жертва травмы подвергается дебрифингу в состоянии эмоционального возбуждения, данный процесс увеличивает интенсивность возбуждения до точки перегрузки, при этом чувственные впечатления попадают в ловушку и фиксируются на уровне мозжечковой миндалины.»
Так называемый «критический дебрифинг инцидента» (представляющий собой опрос), в ходе которого выжившим в катастрофе предлагается «выговориться», сам по себе становится катастрофой для 25 % людей, — для них опрос лишь усугубляет интенсивность воздействия травмы.
«Оживление» травмы в памяти клиента не является терапией.
Если бы «оживление» травмы могло лечить ПТСР, первое же воспоминание о произошедшем помогало бы избавиться от расстройства.
Возможность выговориться может помочь лишь в 75 % случаев, людям, которые и так не подвержены развитию длительного ПТСР в результате травмирующего опыта. Однако для оставшихся 25 % людей (то есть для каждого четвёртого) подобный подход может оказаться опасным и применять его в этом случае просто безответственно.
Так как же помочь преодолеть последствия травмирующего опыта этим 25 % людей, имеющим склонность к развитию продолжительного ПТСР?
Изгнание духов из одержимого разума
«Даже запахи возвращаются… достаточно одного малейшего напоминания…»
Переживания Юли, к которой воспоминания о нападениях дяди приходили в ночных кошмарах, типичны для людей, страдающих от долговременных эффектов травматичного опыта.
Юля может говорить об остальных ужасах довольно спокойно, но когда она пыталась рассказать об изнасилованиях, она сильно забеспокоилась и с трудом могла говорить. Эти воспоминания хранились в другой части мозга, расположенной на более глубоком уровне, чем та, которая отвечает за речь.
Я сказал ей, что не нужно было рассказывать мне все в деталях. Достаточно уже того, что ей впервые пришлось оживить все эти переживания.
Преимущество техники перемотки, которую я использовал при работе с этой клиенткой, состоит в том, что она напрочь лишена стремления к «вуайеризму» (подглядыванию). Терапевту совершенно необязательно знать детали травмирующей ситуации.
Но все-таки – что же такое «травма»?
Как формируются воспоминания
При нормальном развитии событий воспоминания фиксируются в мозге как мгновенные впечатления, которые в гиппокампе превращаются в связанную последовательность, и, наконец, в неокортексе переходят в «долговременную память». Этот процесс превращает запоминаемое событие в «повествовательное воспоминание» — нечто, о чем можно говорить, в то, что осталось в прошлом, и с течением временем яркость этого воспоминания поблекнет.
Однако когда человек переживает травмирующий опыт, данный процесс блокируется, и травмирующее воспоминание может никогда не превратиться в повествование.
Только представьте себе: все ваши самые худшие воспоминания «живы» — все это как будто происходит прямо сейчас, — даже если эти события случились полжизни назад.
ПТСР – воспоминания, которые никогда не исчезнут
У людей, страдающих от ПТСР, яркость воспоминаний со временем не стирается. Им кажется, что события происходят в данный момент, и о них совершенно невозможно говорить. Как-то я работал с мужчиной, принимавшим участие в Великой отечественной Войне. 60 лет спустя он говорил мне о том, что для него эти ужасные события как будто произошли неделю назад!
Эмоциональная реакция человека на травмирующие события может быть настолько интенсивной, что воспоминание кодируется в той части мозга, которая отвечает за реакцию «бороться или бежать», мозжечковой миндалине, а не в гиппокампе. Оно «блокируется» в этой части мозга в качестве модели выживания, для того, чтобы при необходимости, при похожих чрезвычайных обстоятельствах, вновь активироваться.
Несмотря на всю свою очевидную пользу, это довольно тонко настроенный и чувствительный процесс, и такая модель поведения, как страх, может быть активирована даже при случайном появлении элементов исходного травмирующего переживания.
Например, мужчина, подвергшийся нападению преступника в красном пиджаке, жутко пугается при одном виде одежды красного цвета; ветеран войны боится звука фейерверка. В случае Юли один запах машинного масла напоминает ей о том, как дядя-механик изнасиловал её, и вызывает вспышки пугающих навязчивых воспоминаний.
Как я уже говорил, большинству людей, прошедших через травмирующий опыт, около 75 %, удаётся обработать воспоминание в области гиппокампа, после чего оно перерабатывается неокортексом и превращается в событие из прошлого. Они понимают, что в тот момент это было ужасно, но больше не испытывают страха при одном воспоминании о произошедшем. Яркость и острота переживаний стирается.
Для оставшихся 25 % само воспоминание превращается в пугающее переживание, им кажется, что они «вернулись обратно» в тот ужасный момент. Разговоры о произошедшим с людьми данного типа лишь усугубляют ситуацию, потому что при этом вновь активируется данная модель поведения.
Так что же может помочь?
Излечение сознания, одержимого демонами
Эффективное лечение психологической травмы должно включать в себя как разрыв ассоциативных связей в достаточной степени, так и достижение состояния покоя, в котором мозг клиента может с лёгкостью обработать болезненное воспоминание. Так сказать, переместить его из «сосредоточенной на моменте здесь и сейчас» мозжечковой миндалины, где оно существовало в виде реакции типа «бороться или бежать», в неокортекс, где воспоминание будет помечено как событие из прошлого, более не представляющее угрозы.
Если не сделать этого, жертва психологической травмы может всю свою жизнь прожить в прошлом. А если прошлое было страшным и пугающим, оно отравит всю жизнь человека.
Однако некоторые терапевтические методы показали значительную эффективность.
Возрождение гипноза и техника тэппинга
Несколько техник показали значительную эффективность при лечении ПТСР.
При использовании техники под названием Десенситилизация с помощью движения глаз (ДДГ) клиент вспоминает травмирующее событие, одновременно следя взглядом за рукой терапевта, движущейся из стороны в сторону. Иногда процесс автоматизируется с помощью движущегося луча света.
Определённо, это возрождённая версия старого доброго погружения в состояние гипноза с помощью качающихся часов. Гипнотизёры, практикующие данный подход, испытывают затруднения при попытке объяснить его эффективность. Однако, как мы видим, при частичном удерживании внимания клиента на моменте здесь и сейчас (Вы даёте ему задание следить взглядом за чем-то происходящим в данный момент времени) и одновременном воспоминании о травмирующем опыте мозг клиента получает шанс обработать пугающее воспоминание, превратив его в событие из прошлого и высвободив его из плена мозжечковой миндалины.
Ещё один популярный подход носит название Техника эмоционального освобождения (ТЭО) или тэппинг. Терапевты, использующие эту технику в работе, дают самые разные эзотерические объяснения её эффективности, вплоть до «заблокированных энергетических каналов» и тому подобного.
Однако, если мы обратимся к современным исследованиям в области изучения мозговой деятельности (а не к трудам древним восточных философов), мы увидим, что при использовании техники тэппинга клиенту предлагается вспомнить травмирующее событие, причём одновременно клиента удерживают в моменте здесь и сейчас, тем самым давая его мозгу шанс отметить пугающее воспоминание как событие, далёкое от настоящего момента, то есть событие из прошлого.
Когда у человека возникают неконтролируемые вспышки воспоминаний, он теряет контакт с настоящим моментом и полностью погружается в события прошлого. Тэппинг, или стимулирование клиента переводить взгляд из стороны в сторону, не даёт этому случиться. Мозжечковая миндалина «перебрасывает» воспоминание в неокортекс, где оно помечается как событие из прошлого, более не представляющее угрозы.
Оба этих метода могут быть эффективными, однако в обоих случаях для клиента существует риск серьёзного расстройства, а также ни один из этих методов не является таким же скрупулёзным, комфортным для клиента или эффективным, как техника перемотки.
К тому же, если Вы не полностью понимаете принципы того, что Вы делаете, и полагаетесь на «формулу», вам не удастся в полной мере адаптироваться ко всем уникальным потребностям своего клиента и почувствовать их.
Так в чем же заключается знаменитая техника перемотки, и почему я считаю, что каждый терапевт должен знать, как ею пользоваться?
Будьте добры, перемотайте
Основы «перемотки» заложены в технике доктора Милтона Эриксона под названием «Хрустальный шар». Эриксон погружал клиентов, получивших психологическую травму, в состояние гипноза, и в состоянии полного покоя просил их просмотреть воспоминание о травмирующем событии «в хрустальном шаре». Единственный опыт воспоминания об этих событиях в состоянии покоя может оказаться достаточным для устранения воздействия травмы.
Данный принцип в дальнейшем был развит Ричардом Бандлером и Джоном Гриндером в рамках НЛП и получил неуклюжее название Техника визуально-кинестетической диссоциации (ВКД). Доктор Дэвид Мусс также занялся дальнейшим развитием данного подхода и назвал его Техникой перемотки.
На сегодняшний день техника перемотки является крайне эффективным методом, дающим человеку, получившему психологическую травму, возможность посмотреть на свои воспоминания в совершенно иной перспективе — расслабленно, разорвав ненужные ассоциативные связи.
Травмирующее событие переживается «задом наперёд». Этот способ обработки воспоминаний настолько необычен, что эффект страха исчезает без следа. Никто не испугается событий, происходящих задом наперёд.
Использование данного метода совершенно комфортно для клиента. Я лично использовал его при работе с жертвами пыток, автомобильных аварий, железнодорожных катастроф, покушений на убийство, а также, конечно же, изнасилований. Также данный подход эффективен при лечении многих фобий. С помощью техники перемотки много лет назад мне самому удалось избавиться от страха перед публичными выступлениями.
Но как же обстоят дела у Юли?
Развязка в истории Юли
Услышав историю Юли, так легко подумать: «О, как все это ужасно!»
Но только попробуйте представить себе всего на минуту реальность, в которой страх преследует вас каждый день, каждую ночь… в течение долгих лет.
Представьте себе, как день за днём Вы пытаетесь «вести себя нормально», при этом ощущая, что Вы можете лишиться жизни в любую секунду. Вот реальность жизни с ПТСР. Когда Вы живете в ночном кошмаре, в понятии ПТСР для вас нет ничего «теоретического» или «абстрактного».
Как правило, после применения техники перемотки клиенты говорят: «Теперь это воспоминание кажется таким далёким» или «Это больше не имеет никакого значения».
При работе с Юлей я использовал технику перемотки для воздействия на самые худшие воспоминания об изнасилованиях. Несмотря на то, что она пережила сотни эпизодов насилия, оказалось, что после снятия травмирующего воздействия в дюжине наихудших случаев срабатывает эффект лавины, — мозг пациентки усваивает новую модель поведения, и воздействие травмы снижается.
А затем произошло нечто странное. Странное для Юли!
Новая жизнь
Как только состояние Юли улучшилось, она начала хорошо спать ночью. Такого она не могла припомнить за всю свою жизнь. Она поступила на курсы обучения и нашла новую работу с более высокой зарплатой. Она разорвала прежние отношения и нашла человека, который любил её и которому она отвечала взаимностью. Навязчивые вспышки воспоминаний больше её не беспокоили.
Как только её тело освободилось от избыточного стресса, она стала выглядеть моложе.
«Я в этом мире для того, чтобы жить, а не выживать» сказала она.
Она очень порядочная, смелая и добрая женщина. Помочь ей было для меня великой честью.
Незадолго до окончания курса сеансов она сделала объявление.
Противостояние с демонами
«В нашей семье намечается свадьба» — сказала она мне. «Мой дядя тоже там будет. Я хочу пойти. Но, даже несмотря на то, что ему сейчас около 80 лет, мне все ещё кажется, что он имеет надо мною власть, и это может случиться снова.»
Эта поездка станет для неё настоящим испытанием. Она не видела этого человека более тридцати лет!
В состоянии гипноза мы отрепетировали её расслабленность и спокойствие в ходе предстоящего торжества. При нашей следующей (и последней) встрече она сказала, что свадьба прошла на самом деле замечательно. Как и ожидалось, её дядя приехал на торжество, однако его присутствие не оказало на неё никакого эффекта.
«Он был таким маленьким и незначительным. Просто никто для меня. Часть давно забытой жизни, которой я жила несколько веков назад. Сейчас для меня пришло время жить в настоящем моменте, а не в прошлом.»
Именно это она и делает.
Если Вы работаете со случаями психологических травм (а если не работаете, то почему бы вам не попробовать?), я бы посоветовал вам избегать любых методов, в основе которых лежит «оживление» ужасов из прошлого в сознании клиента в том виде, в котором они происходили.
У клиента, страдающего от воздействия травмы, и так слишком много боли в жизни, и ему не нужно платить для того, чтобы увеличить её количество.
Мне кажется просто ужасным тот факт, что до сих пор существуют терапевты, консультанты и врачи, которые не умеют использовать технику перемотки или не знают эффективных способов снятия психологической травмы.
Миллионы людей страдают безо всякой на то необходимости. Мы должны положить этому конец.
